Светловолосый фей и не думал отступать, и хотя я могла смести его с пути одним движением корпуса, мне почему-то не хотелось его калечить.

– Неспокойно у вас тут, – сообщила я фею, заметив, что окружающие притихли и стали внимательно прислушиваться к моим словам. – За власть боретесь, друг дружку разорвать готовы… Скоро-скоро времечко ваше придет, не сегодня-завтра…

Внимание было мне приятно, я картинно склонила голову к плечу:

– Только все не так будет, как вам хочется.

– А как?

– Про то мне неведомо… – я повела подбородком в сторону светловолосого. – У тебя власть будет. Та, которой достоин, та и будет. Потому что ты – алатырь-камень, который горюч зело. Только сердечко-то тебе на осколочки побьют.

– Кто?

– Про то ты сам знаешь, – я хихикнула. – Доволен предсказанием?

– Я хотел чего-то более глобального.

– Зв что купила, за то продаю, – степенно закончила я беседу и посеменила в нужную мне сторону.

Еще один блондин следил за мной, не отрывая взгляда. Внешность его вызывала во мне какие-то смутные, не совсем приятные чувства, я зашипела на него и на всякий случай махнула крылом, сбивая с ног. И сразу ощутила легкость бытия.

Топ-топ-топ. Ходить ножками было трудно. В коридор я не помещалась, поэтому, цепляясь когтями за перекрытия, я взобралась повыше.

– Это наша королева, – сообщил кто-то громким шепотом. – Видали, как крушить горазда? А ты говорил, крышу перекрывали, с одного раза не сдюжить…

Кто-то дернул меня за волосы, я зашипела, заполошно маша крыльями. Моя козявка пыталась снять с меня корону. Я мотнула головой – раз, другой. Зеленоватая крошка полетела куда-то в сторону.

Все правильно, чтоб неповадно было вещим птицам мешать.

Помер? Нет вроде. Вон мельтешит в обломках, наружу выбирается.

– Дарья! Ты куда собралась?

Еще один блондин, третий (у них тут заповедник, что ли?), смотрел на меня снизу-вверх.

– А твое-то желание, добрый молодец, я сей час исполню, – пояснила я, отдирая доски когтями. – Вот-вот, еще чуточку…

Цель задудела носищем, забилась в стойле, когда я подхватила его за спину, осторожно, пытаясь не повредить теплую складчатую шкуру.

– Смотри, раз хотел, – проорала я так громко, что оставшиеся еще целыми стеклянные предметы одновременно лопнули, осыпаясь осколочным водопадом. – Это слон, его еще элефантом кличут. Посмотрел?

Я бросила добычу прямо в центр зала (серое на алом смотрелось красиво) и спланировала рядом.

– Посмотрел, – кивнул блондин, – благодарствую.

А потом, сделав три огромных шага, приблизился ко мне и, до того, как я успела защититься, стянул с головы корону.

– Незабываемое зрелище…

Когда приехала полиция, я не заметила. Более-менее пришла в себя уже в участке.

– Как себя чувствуешь? – Святозар степенно подвинулся на лавке, освобождая мне место.

Посадили нас с ним в «обезьянник» – клетку два на два метра, в которой кроме занозистой лавочки мебели не наблюдалось.

– Нормально, – я поправила на бедрах святозарову куртку и затянула горловину, под курткой у меня ничего не было. – Видишь, даже наручники сняли и чаем напоили.

– Про что спрашивали?

– Да так, по мелочи – про родителей, друзей… А, еще каким образом я свои фокусы показывала.

Я покраснела, вспомнив, какую чушь несла бравому полицейскому капитану во время допроса. Незакрытый гештальт. Птица вещая. Нет синяя… Эх, стыд-то какой!

– И что они тебе в вину ставят?

– Ничего у них на меня нет, – твердо ответила я. – Мобильный мой вскрыли, фотографии рассматривали. А так – ничего.

– Понятно. Ну телефон-то твой у меня был, так что там ничего о твоем оборачивании нету.

– Как будто это запрещено…

Говорить не хотелось. Адреналин схлынул, меня просто затопило стыдом и раскаянием. Ларс, Эмбер…

– Кстати, там сейчас принц Лета с капитаном общается. Вытаскивать нас с тобой пришел.

– Не нас, а тебя, – Святозар порылся в кармане, ничего не нашел и с тоской уставился в стену. – Я между вами вообще лишний.

Я проследила взглядом, на штукатурке расползалось влажное пятно. Труба подтекает?

– Кого еще из наших забрали, ты не заметил?

– Из наших – никого. На Пака просто внимания не обратили, а Жаннина Геннадиевна раньше сбежала и Джоконду с собой утащила, когда ты еще слона из стойла выковыривала.

Слон! Я прыснула:

– А я же возвращаться не собиралась. Совсем уже на север улетела, когда про слона вспомнила.

– Очень тронут, – широко улыбнулся Святозар. – Ничего плохого сказать не хочу, но предсказания у тебя, конечно, странности необычайной. Я думал, вещая птица петь должна.

– У меня слуха нет, – повинилась я. – И голоса. Так что я все больше в душе пою.

– Понятно.

– Кстати. Я все тебя спросить хотела, ты вещих птиц раньше не видел? Ну там, где вы сейчас обитаете?

Святозар задумался, а меня отвлек чавкающий звук, доносящийся от стены. Мокрое пятно еще расширилось, штукатурка хлопьями расползлась и на пол обезьянника шлепнулся злыдень:

– Многих лет жизни нашей королеве, – он исполнил поясной поклон и залихватски присвистнул. – Ребята велели передать, что тему ты раскрыла.

– Какую еще тему.

– Тему си…

Святозар шлепнул злыдня по затылку:

– И тебе не хворать, смешной уродец. Чего сюда приполз, спасать будешь?

– Не, спасать некогда. Просто так, поздороваться зашел, – пояснил злыдень, потирая макушку. – Там же того, слон сбежал, та еще потеха. Мы с ребятами животики надрываем. Но ежели хочешь, – он обернулся ко мне, – я и сам туточки подмочь могу, у них сантехника туточки ржавая, туточки… вот…

– Сиди, спаситель, – велела я и повернулась к Святозару. – До чего вы там с Паком дорешались? Злыдни будут меня слушаться?

– Этот будет, – кивнул лягух. – Еще минут пять точно будет, пока ты его рядом держишь.

– И как ими управлять?

– Нами нельзя управлять! У нас конституционная монархия!

– А вот и нет, – я покачала головой. – Конституцию принимали? Значит монархия у вас – парламентская, а не конституционная. Черт! Что же мне с вами делать?

Я задумчиво смотрела на злыдня. Такой же замарашка как и тот, с которым я общалась в цирке, а может и тот же самый.

– Зовут как?

– Нет у нас имен, а вот конституционная…

– А ты ему имя дай, – вдруг предложил Святозар. – Ты же можешь.